Поток иссякает, и, прежде чем я снова улечу, надо вернуться к жизне.
Дыхательная гимнастика отличная штука. Злость снимает только так. Я, правда, до сих пор не знаю как правильно ее делать, но раз помогает, то почему нет.
На втором этаже в большей половине есть зеркало. В полный рост. И замок на двери? Или нет? Но не суть. Знакомство не было успешным. Это было болезненно.
Я записала об этом синей ручкой в красном блокноте, а сверху нарисовала простым карандашом. Потом выкинула. Но имя помню. И больше ничего.
Мне посоветовали неплохую диету. Концепция мне почти по душе, только бы еще чай разрешалось. Проверенная штука.
Все плохое входит в привычку. То, что было хорошим и вошло в привычку, становится плохим.
Только я могу полтора часа смотреть на чайник, изредка меняя угол обзора? Вряд ли. Но все же.
Сегодня целый день пою. Олсена, Чайфа и свое.
Анечка не была ни умной, ни глупой. Анечка закончила школу с одними пятерками и золотой медалью, но экзамены в институт не сдала. И поехала в детский лагерь, по путевке выданой школой вроде как в утешение. Три недели прошли быстро, кто камушки привез, кто шишечки, а Анечка привезла Роберта. Да так с ним и осталась.
Все. ВСЕ. Рин с Алексом *цензура ибо more иже графоманский сглаз, не могу с телефона проставить*
Я помню прозрачную крышу и дождь. Нет логике.
Я опять без очков.
По крыше словно шкребут ржавой пилой.
Я хотел вернуться на велосипеде, но вновь решил не рисковать.
Чапаев не идет со своей Пустотой. То ли странно, то ли откатило.
Матим уезжает в Полтавскую область на пару дней. К лосям. Надеюсь, малых она оставит не со мной. Да че там, я в этом уверена. Кто в здравом уме оставит со мной детей?
Одна аптека. Вторая. Третья. Изьято из продажи. Тадададам.
Оплатила малой шпагу.
Прокачала ораторское искусство.
Боюсь.
Боюсь.
Я боюсь.