.Ты настраивала когда-нибудь гитару? Если играть на ней ежедневно, если изучить каждую струну, вмятинку, царапинку на колышке, то ты будешь слышать: как бы идеально ты ее не настроил, каждый новый раз звучание будет немного отличаться от предыдущего.
Я люблю гитару. Но я училась играть для того, чтобы аккомпанировать себе при пении. А я больше не пою, да и писать вряд ли буду.
Вот такая вот музыка, вот такая вот вечная молодость.
Давно пора начать разводить зебросвиней. Они любят музыку.
Вокруг летний день, подходящий к логическому завершению. Еще Солнце, но уже серо. Уже тени, но еще тепло. Пространство колышется. Песок, лес, вода, небольшие домики, выжжено, цветет, постепенно блекнет, по мере движения вверх. Вверх. Это башня? Да. Старая, ветхая, полуразрушенная, где-то поросшая растительностью. Не вычурная, где жить принцессе, а мощная, крепкая. Не смотря на стремление ввысь, словно приземленная. С нею ты не боишься высоты. Ты в своем Вавилоне, в своем мире лучей, ведомая Ка, в своем греховном стремлении и, одновременно, с благими намерениями и желаниями спасения и умиротворения. Ты? Мы. Или вы? Нас. Или Вас? Много. И вы одинаковы. Не внешностью или одеждой, которая странно пестрит обвивая башню раненной и изорванной змеей. Не взглядами на окружающий мир, восприятием, мнениями, то тут, то там вспыхивают огоньки ссор, спров, более чем оживленных бесед. А змея ускоряется. С прогулочного шага вы переходите на более быстрый темп. И вы одинаковы. Не строением внутренних органов. Не картами движений мыслей в голове. Рука впереди идущего выскальзывает, он она оно не падает, не отстает, а куда исчезает. Сломавшееся звено цепи. Или сдавшееся. Или нашедшее высшее знание, которое показало суть безумного спирального круговорота. Вы все переходите на легкую трусцу. И вы одинаковы. Не походкой, манерой движений, жестами, мимикой, речью. Не взглядом глаз, отображающим, зеркалящим, прожигающим, ненавидящим, недоумевающим, издевающимся. Но вы все одинаковы. В чем, в чем, в чем? Беспокоит только этот вопрос. Наконец доганяешь звено впереди, цепляешь в чей-то локоть мертвой хваткой. Не хочешь исчезать. Но страха нет. Кто-то смеется. Смех волнами идет вниз, наверх, сталкивается, окружает происходящее. Хочется вырваться, отойти в сторонку, посмотреть, понять. Злость. Злость лучший стимул, но все спокойно. Вы уже бежите. Вверх, вверх, вверх, сквозь мокрые облака, в небо, к Богам. Новый Вавилон. Современный Вавилон. Призванный быть разрушенным ради какого-то блага, кем-то определенного, бесцельно построенный предками ибо не вы, те, кто сейчас пытается достичь вершины, строили его. И чем-то вы все одинаковы. Змея атакует, развивая устрашающую скорость. Ты задыхаешься, хватая чьи-то руки, чувствуя на себе чужие. Все пестрит, мелькает, путает, сбивая с ритма. Тебе что-то говорят. Ты не понимаешь. Разочарованная или презрительная? улыбка? Или она просто улыбка, которой захотелось отправиться путешествовать? Практически ничего не видно. Ничего не видно, кроме края, упирающегося в небесную твердь. До него все ближе. По-прежнему не страшно, все идет по плану. Какому, чьему? Что происходит? Зачем? Как? Разрушены ли Лучи Алым королем? Даровали ли Боги милость? Небо, достигнуто небо. но это все так неинтересно. Ни капли. Выглянет ли Иисус, проедется ли Гелиос, хитро подмигнут Цукербрины, помашут крыльями Светлые Стражи, грозно грянет Зевс или вы осознаете пустоту. Какая, к черту, разница. Ничего не происходит. Змея бросается в свой последний стремительный прыжок, прекрасный в в своей отвратительной агонии. Вы прыгаете вниз. По одному ли, кучками, молча или с последними словами. Никто никого не торопит. Ссс. Солидарность. Подходит и твоя очередь. Сказать нечего, кричать нечего, жалеть не о чем, ждать нечего, надеятся не на что, осознавать нечего. Стоишь довольно долго, вглядываясь вниз. Кто хотел этого? Шаг. За мгновение до свободного полета приходит знание. И ты летишь вниз, заливисто хохоча. Теперь ты понимаешь, что и зачем вы делали, чего вы достигли и чем вы похожи. Это еще смешнее, чем смысл жизни 42. Но ты уносишь это знание с собой. Ты хочешь верить, что заслуживаешь Совнгарда, но вряд ли это так. Хорошо бы не самый горячий котел. Срываешь чужие мысли о тебе, разворачивая разноцветные обертки, окрашенные в эмоциональные цвета и отпуская их по ветру. Умирать красиво и весело.